Трогательные

Почти девятьсот суток ада
В блокадном кольце Ленинграда.
Дорогою жизни спешили,
Чтоб жители смерть победили.
Немногие выжить сумели,
И улицы так опустели,
В разрухе, средь воя сирен,
Все ждали они перемен.
Блокаду войны пережили
И голод они победили.

С освобожденьем поздравляю!
Оно в историю вошло
Навеки: как блокаду сняли,
И сколько храбрых полегло!

Война. Блокада Ленинграда.
Враг обступил со всех сторон.
Дорога жизни — пекло ада…
Разрывов грохот… чей-то стон.
Машины шли… колонны… люди…
Сквозь смерть и эхо канонад…
И каждый свято верил — будет
Спасен голодный Ленинград!
Стояли насмерть дни и ночи,
Забыв, что надо есть и пить,
И не сдавались… Надо очень
В войне нам этой победить!
Казалось, город обезлюдел…
Прохожих не было совсем…
Скорее тени, а не люди
Скользили медленно вдоль стен…
Пока мы живы — помнить будем
Героев павших имена!
Но это были просто люди,
Которым выпала война…

Давайте вспомним о блокаде,
О ней ни как нельзя забыть:
Тревожные те дни и ночи,
Что довелось вам пережить.
Тех, кто погиб под вражеским обстрелом,
С тобою мы запомним навсегда.
Боролись вы, чтоб одержать победу,
Чтоб не было фашизма никогда.

Сколько лет уже прошло?
Сколько зим промчалось?
Сколько, сколько же всего
Вас в живых осталось?
Девятьсот блокадных суток
Не затмили ваш рассудок.
Голод, холод, вой сирен…
Люди ждали перемен.
Ждали питерцы победы.
Не сгибали боль и беды.
Выжить всем смертям назло!
Надо, чтобы повезло.
Буржуйки мебелью топили,
Гасили при бомбежках свет.
Нечастый, через день, обед.
Крепились горожане, жили.
Стороной не обошла блокада
Мою маму и мою свекровь.
От их рассказов стыла в жилах кровь.
И вот медаль «За оборону Ленинграда».
У слова «блокада» синонима нет,
Блокада — обтянутый кожей скелет,
Блокада жестока, сурова,
Проклятая, помнится снова.
Семьдесят победных лет промчалось,
Память в нас, живых, осталась.
Я прошу минуту тишины —
Пусть им и дальше снятся тихо сны.

Сегодня Петербург успешно процветает,
Теперь ему судьба благоволит,
Со всего мира он туристов привлекает,
А белыми ночами так спокойно спит.
Но были времена совсем другие,
Когда фашисты захватили Ленинград,
Ужасный голод и атаки боевые,
Не помнила история таких блокад.
И воины спасли великий город,
Солдат советский или русский – наш герой,
Прославим тех, кто в стужу, в жуткий холод,
Пошли за Родину и выиграли бой.
Сегодня воин русский с той же силой,
Пойдёт за край родимый воевать,
Прославим матерей — сынов нам подарили,
Готовых за Россию жизнь отдать!

Она несла в худой руке
Кусочек сахара блокадный,
А ты был в близком далеке,
А рядом — отзвук канонадный.
Чуть меньше тысячи шагов
Идти до госпиталя было,
Но каждый шаг, как сто веков.
И с каждым — сила уходила.
Казалось, лёгкое пальто
Потяжелело «дестикратно».
И на весь мир не знал никто
Дойдёт ли женщина… обратно.

За тебя, мой город, за тебя,
Не скрывая слёз, шепчу молитву.
Ты, как Феникс, вышел из огня,
Одолев врага в блокадной битве.

Хотели враги Ленинград уничтожить.
Стереть этот город с земли,
Но захватить и прорвать оборону
Фашисты никак не смогли.
Враги окружили наш город,
В блокадном кольце Ленинград.
Над Лиговским, Невским проспектом
Снаряды и пули летят.
Рано зима в этот год наступила.
Морозы пришли, холода.
И в мирную жизнь ленинградцев
Ворвалась нежданно беда.

За залпом залп. Гремит салют.
Ракеты в воздухе горячем
Цветами пестрыми цветут,
А ленинградцы тихо плачут.
Ни успокаивать пока,
Ни утешать людей не надо,
Их радость слишком велика —
Гремит салют над Ленинградом!
Их радость велика, но боль
Заговорила и прорвалась:
На праздничный салют с тобой
Пол-Ленинграда не поднялось.
Рыдают люди, и поют,
И лиц заплаканных не прячут.
Сегодня в городе салют!
Сегодня ленинградцы плачут..

Такого дня не видел Ленинград,
Нет, радости подобной не бывало.
Казалось, что всё небо грохотало,
Приветствуя великое начало
Весны, уже не знающей преград.
Гремел неумолкаемо салют
Из боевых прославленных орудий,
Смеялись, пели, обнимались люди…

Кто-то помнит об этом со школьной скамьи,
Кто-то – с первых ступеней детсада…
В необъятной стране нет, пожалуй, семьи,
Где не знают, что значит – БЛОКАДА…
Про разруху и голод, про жизнь без прикрас,
Про спасение Летнего сада…
Мы вдыхаем, как воздух, правдивый рассказ
О суровой судьбе Ленинграда.
Из музейных архивов, из фильмов и книг
Про блокадные дни или ночи…
Я ни разу не слышал про тяжесть «вериг»,
Кровь за кровь – в череде многоточий.
Пискарёвские плиты – священный гранит
С миллионом непрожитых жизней…
Имена, словно знамя на теле, хранит,
Как присягу на верность Отчизне.
Вскоре – семьдесят лет с той жестокой поры,
Но не скоро затянутся раны…
Каждый год, в небеса отпуская шары,
В землю кланяюсь Вам, ВЕТЕРАНЫ!

Все это дети называется – блокада .
И детский плач в разломанном гнезде…
Детей не надо в городе, не надо,
Ведь Родина согреет их везде.
Детей не надо в городе военном,
Боец не должен сберегать паек,
Нести домой. Не смеет неизменно
Его преследовать ребячий голосок.
И в свисте пуль, и в завыванье бомбы
Нельзя нам слышать детских ножек бег.
Бомбоубежищ катакомбы
Не детям бы запоминать навек.
Они вернутся в дом.
Их страх не нужен.
Мы защитим, мы сбережем их дом.
Мать будет матерью. И муж вернется мужем.
И дети будут здесь.
Но не сейчас. Потом

У женщины в поношенном наряде
Соседей не осталось по купе.
Читает о блокадном Ленинграде
И прижимает девочку к себе.
Скрывая слёзы, плачет, но, спросонок
Два кулачка вытягивая вверх,
С улыбкой просыпается ребёнок,
И тишина струится из-под век.

Их теперь совсем немного –
Тех, кто пережил блокаду,
Кто у самого порога
Побывал к земному аду.
Были это дети просто,
Лишь мечтавшие о хлебе,
Дети маленького роста,
А душой почти на небе.
Каждый час грозил им смертью,
Каждый день был в сотню лет,
И за это лихолетье
Им положен Целый Свет.
Целый Свет всего, что можно,
И всего, чего нельзя.
Только будем осторожней –
Не расплещем память зря.
Память у людей конечна –
Так устроен человек,
Но ТАКОЕ надо вечно
Не забыть. Из века в век!

Мы знали все: дороги отступлений,
Забитые машинами шоссе,
Всю боль и горечь первых поражений,
Все наши беды и печали все.
И нам с овчинку показалось небо
Сквозь «мессершмиттов» яростную тьму,
И тот, кто с нами в это время не был, —
Не стоит и рассказывать тому.
За днями дни. Забыть бы, бога ради,
Солдатских трупов мерзлые холмы,
Забыть, как голодали в Ленинграде
И скольких там не досчитались мы.
Нет, не забыть — и забывать не надо
Ни злобы, ни печали, ничего…
Одно мы знали там, у Ленинграда,
Что никогда не отдадим его…
Но в час, когда советские знамена
Победа светлым осенит крылом,
Мы, как солдаты, знаем поименно,
Кому за нашим пировать столом.